Тонкая красная линия Во внутрибеларусском политическом против | Рефлексия и реакция

Тонкая красная линия

Во внутрибеларусском политическом противостоянии есть одна поистине удивительная характеристика, про которую уместно сделать обобщение на уровне общенационального. Этот признак - полное отсутствие физического уничтожения противника как стратегии. Уничтожения в смысле убийства людей.

Да, можно вспоминать кейсы Тарайковского, Шутова и прочих. Можно вспоминать пытки и избиения, можно вспоминать Ашурка. Вместе с чудовищностью всего происходящего, нельзя не отметить что эти все смерти произошли не по верховному указанию партии сверху, как линия, как стратегия, а как эксцессы исполнителей. Да, скорее всего исполнители за это не были наказаны и даже возможно были поощрены. Но вместе с тем единичность этих случаев и случайная в достаточной степени выборка жертв говорят именно про эксцессы “снизу”.

Есть еще несколько подтверждений. Например, расстрельные статьи. Они есть - расстреливай не хочу, есть кого стрелять, можно было бы демонстративно расстрелять рельсовых партизан, можно - того же Автуховича или Олиневича. Можно было бы сделать так чтобы во время операции Маша Колесникова навсегда осталась в больнице - опыт подобного в отношении политических оппонентов имеется. Вариантов масса, но линии непосредственно на уничтожение людей нет. Бесконечные посадки за ерунду, ломка, невыносимые условия - да. Большая кровь - это пока тонкая красная линия для Лукашенко.

С другой стороны, есть радикальные оппоненты. Была группа Олиневича, были взрывы милицейских машин, поджоги зданий. Взрывы и поджоги, но не убийства. Сейчас прилетел дрон на дорогущий радиолокационный самолет. Даже сожгли дачу Балабе. Но не сожгли Балабу, тысячи адресов силовиков, причастных к репрессиям известны. Но физически они живы и здоровы, хотя моральное давление, угрозы - в порядке нормы. Тонкая красная линия большой крови не пересекается.

Притом в Украине есть реальные люди которые реально стреляют, убивают, погибают. В риторике эти люди крайне жесткие. Война идёт год, в широком смысле - с 2014 года беларусы получают боевой опыт на фронте. Это доступ к оружию, взрывчатке. Но это пока не стало внутриполитическим белорусским фактором от слова совсем.

Такое ощущение что эту грань боятся перейти все стороны, понимания необратимость последствий. Потому что если эту грань переходит одна сторона, то её автоматически перейдёт и другая. И той страны к которой мы привыкли мы больше не увидим ни в каком виде. Почему так? Кажется, все таки сказывается длительный опыт относительно мирного сосуществования в обществе и отсутствия криминала. Разборки с трупами на дне минского моря остались где то в 90х (в то время как в Украине, например, все годы такие вещи были естественной частью ландшафта).

Но пока есть шанс относительно мирного разрешения кризиса - все стороны явно либо интуитивно ставят на этот шанс, даже если он кажется призрачным. Потому что пересечение этой черты может поднять такой водоворот, который не пощадит никого. Любая победа рискует оказаться победой на руинах, как в Украине. Но если смотреть со стороны игрока, который готов не разделять этот внутренний консенсус, то пресечение этой черты - кратчайший путь к изменению статуса кво в сторону хаоса. И в этом есть огромная уязвимость всей сложной и противоречивой ситуации в Беларуси.